В джунглях Москвы. Роман - Пётр Фёдорович Алёшкин

нужны! – солидно подтвердил Веня.

– Сколько? – тихо спросила женщина.

Веня растопырил на одной руке всю пятерню, а на другой выставил три пальца. Он решил взять себе шестьсот, а Роману дать двести. Хватит тому и четвертой части.

– …десять, – выдохнула с надеждой женщина.

– …сот!

– Ой!

– Федюньчик! – крикнул Веня. – Ломай крышу, чего встал?

– Не надо! – вскрикнула женщина. – Я согласна! – она дышала горестно. – Но у меня наличными столько нет! Я к брату сбегаю. Он рядом!..

Женщина ушла. Веня с Романом стояли у теодолита, ждали. Веня курил, посмеивался:

– Видал, а? Восемь стольников! Заживем мы с тобой, Романчук! Ну не гений я, а? Не гений?

– Гений, гений! – буркнул Роман. Ему хотелось поскорей получить деньги и удрать.

Кобель зорко следил за ними, непрерывно и злобно урча. Послышался разговор за забором. Замерли, прислушиваясь.

– Не мельтеши! – говорил мужской голос. – Наверстаем. Лучше восемьсот потерять, чем все!

Веня подмигнул Роману. Палубин приободрился.

– Здравствуйте! – быстро вошел в дверь полноватый мужчина. Взгляд у него был уверенный, цепкий. Он энергично пожал руку Вене, сразу определил, что он главный, и без предисловий бросил: – Пятьсот хватит, и дело крыто!

– Восемьсот! – покачал головой Веня. Если бы он не слышал слов мужчины, согласился бы на пятьсот, но теперь знал, что тот торгуется. Мужчина, кажется, знакомый был, где-то они общались. Это смутило, и Веня решил, что сильно торговаться не следует.

– У нас только шестьсот на руках имеется…

– Хорошо… гоните шестьсот!

Мужчина вдруг взял в кулак свой подбородок и чуть приоткрыл рот, всматриваясь в Веню и что-то припоминая.

– Архитектор? – быстро ткнул он пальцем в Веню, отпустив подбородок.

– Архитектор! – ответил Веня.

– Архитектор?! – снова ткнул пальцем мужчина.

– Архитектор… – проговорил Веня не столь уверенно. Он узнал. Это был официант. Он однажды Веню пьяного из ресторана выбрасывал.

– Зови милицию! – крикнул мужчина своей сестре.

Женщина испуганно кинулась к калитке. Веня схватил в охапку теодолит, но мужчина врезал ему по шее. Веня чуть не кувыркнулся на землю, удержался, но теодолит выронил и бросился вслед за женщиной, столкнул ее сзади с дорожки и выскочил на улицу. Роману путь к калитке преградил мужчина, и Палубин с рейкой помчался по участку, по цветам к забору. Кобель прыгал, рвался, исходил слюной от ярости. Хорошо, хоть цепь не доставала до забора в том месте, куда бежал Роман. Он перекинул рейку через забор, ухватился за него руками. Ладонь обожгло. Поверху по доскам была прибита колючая проволока. Палубин взлетел на забор, перекинул ноги и повис по другую сторону вниз головой. Зацепился джинсами за проволоку. От страха он резко дернулся. Брюки затрещали. Роман соскользнул, ударился об землю плечом, вскочил, схватил рейку и помчался в лес вслед за Веней. За деревьями оглянулся. Погони не было.

Джинсы были порваны, за теодолит пришлось платить. Борис нахохотался, потом дал взаймы. Опять Роман в кабале у него оказался. Нужно было где-то брать деньги, чтобы с ним расплачиваться. Борис обещал им найти более безопасное и выгодное дело. Подработают и расплатятся. Но месяц целый молчал об этом, хоть и виделись на работе каждый день. И вот в это воскресенье вечером предложил встретиться…

Соня прибежала из кухни и закричала:

– Мама говорит, она обед готовит! Пообедаем и гулять пойдем!

– Ну вот, видишь. Посмотрим «Утреннюю почту», пообедаем, а потом гулять.

– Да-а! А солнышко уйдет… – разочарованно протянула Соня.

– Куда же оно уйдет? Видишь, небо какое голубое, спрятаться некуда! – подвел девочку к окну Роман.

– А летом небо голубое было, да? – спросила Соня. – Голубое-голубое!

– Голубое-голубое! – взял девочку на руки Роман. – Как море, голубое. И бантик твой, – дунул он на голубой бантик на голове девочки.

После обеда гуляли по улице втроем. Соня шла между ними, держалась за руки, подпрыгивала, вертелась, висела у них на руках, поднимаяа ноги.

– Ты знаешь, Ром! – сказала Ира смущенно, не глядя на мужа. – Я, наверно, того…

– Чего? – не понял Роман.

– Беременна… Ты как… – но Роман перебил ее, выпустил руку девочки, обхватил Иру руками, прижал к себе, чмокнул в щеку, в другую, закричал:

– Точно! Точно это?

– И меня поцелуй! – кричала, прыгала возле них Соня.

Роман подхватил ее, поцеловал, спрашивая возбужденно:

– Сонечка, ты хочешь братика? Хочешь, чтоб мы тебе купили братика? Маленького-маленького!

– Маленького-маленького, – повторила Соня и кивнула: – Хочу!

– И я хочу! – вскричал Роман. – И я хочу!

– Ну, успокойся, – смеялась Ира, глядя на них. Она, когда почувствовала, что ребенок будет, волновалась страшно, как отнесется Роман. А ей хотелось родить ему сына.

– Мы сейчас купим? – спросила Соня радостно. – Пошли в магазин! Я играть буду с ним!

– Нет, Сонечка, сейчас не надо. Мы весны дождемся. Чтоб травка была зеленая, тепло было и небо голубое, голубое. И ты тогда подрастешь.

Они смеялись, спрашивали, как Соня назовет братика, будет ли она с ним сидеть, когда мама с папой в кино уйдут. Возбуждение постепенно улеглось. Подумалось Роману, что, как Ира в декрет пойдет, придется на одну зарплату сидеть. С деньгами еще хуже будет. Надо думать, думать, думать! Навстречу им шла молодая женщина в элегантном черном кожаном пальто, в таких же элегантных сапогах, статная в импортной одежде, вела она девочку за руку, наверно, по возрасту чуть постарше Сони. На девочке были настоящие маленькие джинсы, крошечные кроссовки, курточка красивая и шапочка. Маленькая женщина. Когда они прошли мимо, Роман кивнул Ире:

– Видала?

Ира оглянулась, посмотрела им вслед. На джинсиках у девочки была крошечная фирменная нашлепка. Точно, как у взрослых.

– Почему она может свою дочь так одевать, а мы какие-то поганые колготки дочери днями по магазинам ищем? – заговорил Роман. – Почему она так может одеваться, а ты в этом поганеньком пальтишке? Почему? Чем она лучше? Чем? Скажи?

– Брось ты! – сказала Ира. – Плюнь! Может, у нее муж за границей.

– Муж за границей, – передразнил Роман. – Я тоже был за границей. Только я под пулями. Нет, нужно искать выход, выход. Где-то он есть.

3

Суббота у Егоркиных прошла в суете. Они взяли пятьсот рублей из тех, что гости положили им на свадьбу, купили софу, шкаф небольшой, стол кухонный, четыре табуретки. Привезли, расставили в небольшой комнатке. Оглядели, радостные, свое первое гнездышко.

– Хорошо! – сказала Галя.

– Хорошо! – обрадовался Иван. – Устала?

– Ага, а ты?

– И я… Иди сюда, – хлопнул он по софе рядом с собой.

Она села. Он обнял ее, и они стали целоваться. Потом она, сидя, устроилась у него под мышкой и стала блестящими глазами снова осматривать комнату.

– Шторы нужны…

– Зачем?.. Мы же на седьмом этаже…

– Верно! – засмеялась она. – На седьмом этаже, как на седьмом небе… А со шторами уютней! – подумала она вслух.

– Если б наша была комната, тогда…

– Когда мы свою получим? Когда? – вздохнула Галя. – На заводе нужно пять лет отработать, чтоб на очередь поставили, да лет восемь – десять ждать… Значит, в лучшем случае через двенадцать лет… Я к тому времени старухой стану! Тридцать один год будет! Представляешь?

– Представляю! – засмеялся Егоркин. – Горбатенькая будешь, седая!

– А что? Может, и поседею! Рожу тебе пятерых и поседею с ними…

– Во, идея – как можно быстро квартиру получить! Три года – и трехкомнатная!.. Рожать будешь каждый год, и все в ажуре! А лучше всего – сразу тройняшек роди! Из роддома в трехкомнатную перевезут…

– Что я – крольчиха? Сразу троих? – засмеялась Галя. – Это глупости! Вот придумай, как нам действительно можно выкрутиться!

– А я думал, – сказал Иван серьезно. – И придумал! Отрабатываю эти последние две недели на заводе, начинаю учиться и устраиваюсь дворником! Комнату там сразу дают: и прописка будет, и денег к стипендии хорошая добавка!.. А работать по утрам: встал, подмел и в институт.

– Долго думал? Эх ты, дворник… Никуда ты не пойдешь. Учись.

– Не, я пойду! Это точно!

В воскресенье они решили съездить к Роману с Ирой, пригласить их в гости, показать, как устроились. Приехали, но их дома